Прямая речь

Савелий Ямщиков: Ваш прошлогодний юбилей мог состояться только в одном режиме – в режиме 7 ноября 1941 года: празднование парада и сразу на войну. Вы должны были отправляться на войну за свои памятники.

Алексей Комеч: Конечно, это трагедия, то, что происходит и с состоянием памятников, и с состоянием реставрационных институтов. И дело не в деньгах. Был период в нашей истории, когда мы были гораздо беднее, но мы подняли разрушенное. Это было после войны. Почему? – потому что хотели. Война кончилась, все были патриотичны, и власть вынуждена была быть патриотичной. Она до войны ломала памятники, потом пришли фашисты, ломали – и власти уже неудобно стало ломать! Она была вынуждена их восстанавливать. И псковские храмы поднялись. За 15 лет общего порыва произошло некоторое чудо. Сейчас мы богаче, много богаче, но… мы не хотим. Мы не ценим, то что у нас. Где ищут идеалы те люди, которые строили на Пскове, с чем они самоидентифицируются? «Как там» – они хотят как там, они не хотят, «как здесь». У них и вкуса этого нет. Я много лет назад спросил одного иностранца, что надо делать, что бы сохранить культурное наследие. Он сказал: сначала надо хотеть, потом все просто. Дело не в деньгах абсолютно.

Анатолий Кирпичников: Я хотел бы найти позитивные пути в отношении некоторых нарушений в Пскове, о которых здесь говорилось. Это очень печально, тем более, что в Пскове существует очень сильная археологическая школа. Они прекрасно справляются со всеми объектами. Это всегда уверенные, надежные, квалифицированные люди. Но теперь археологи сталкиваются с новой проблемой: с одной стороны – напор коммерсантов, с другой – непонимание органов охраны, которые по каким-то причинам не могут вмешаться. Или не хотят.

Инга Лабутина: в последние годы стали особенно остро возникать вопросы, даже по, казалось бы, традиционным темам. Вопрос об охранных раскопках давно стал рабочим вопросом при согласовании любого строительства. Но вот появились сомнения. Я помню также, что наши реставраторы не боялись представлять свои проекты ни в Центральный совет ВООПИК, ни в научно-методический совет при Министерстве культуры. Они получали там замечания, одобрения, и это считалось нормой. Что случилось сейчас? Да, новая экономическая ситуация, но юридическая основа охраны памятников сохраняется и обновляется. На памятнике работать нельзя. Наш памятник – культурный слой. Раньше только в исключительных народно-хозяйственных нуждах разрешались работы на культурном слое, но при условии его полного изучения. Что же сейчас? Почему археологи слышат от архитекторов: «Ну дадим покопать»! Можем ли мы в медицине на середине операции отвлечь хирурга и бросить больного? Сейчас теряется эта культура.

Галина Маланичева: В любой области разговор об охране исторического наследия будет острым. Самое главное, не как он происходил, а какой будет результат. Мы не допустим, чтобы результата не было, не для того мы потратили время и силы. Мы обязаны соблюдать закон. Внимательно прочитать его, кто не знает, там все понятно. Закон – это не повод для философствования. Его надо выполнять. Мне кажется, не надо обманывать друг друга и говорить: вы не поняли, вы не профессионалы, а мы все сделали правильно, у нас есть эти заключения – это тупиковая ситуация. Давайте будем с открытыми глазами. Вы лучше нас знаете, какие у вас проблемы, вы сами знаете прекрасно, где поступили против совести, где поступили против закона, и вам – наводить порядок в собственном городе.