Водокачка

Как тепловые и водные монополии перекачивают наши деньги на свои счета

Получив в новом, 2005 году счета за коммунальные услуги, многие граждане ужаснулись. Платежи средней московской семьи выросли в среднем на 500 рублей. Те же, кто имеет так называемые излишки — сверхнормативную жилплощадь, могли обнаружить в своих счетах прибавку и в 2, и в 3 тысячи рублей. Другими словами, тарифы выросли для кого в 1,5, а для кого — в 2 и даже в 3 раза.

Официальная статистика выглядит гораздо благостнее. Согласно ей, тарифы по той же Москве выросли для населения всего-то на 19%. Позвольте, но ведь даже без излишков рост получается на уровне 30 — 40%. Откуда взялись 19%? Разница объясняется просто: гражданин отсчитывает рост платежа от своего кармана, Федеральная служба по тарифам дает “средневзвешенное значение по всем видам услуг”. Сравнительно дешевые жилищные услуги, вырастая в цене, “средневзвешивают” резкий рост весьма дорогих услуг по отоплению и водоснабжению. В результате “средняя температура по больнице” выглядит весьма пристойно. Разумеется, для чиновников, а не для потребителей услуг, у каждого из которых “температура” — своя.

Сегодня не рост тарифов является главной причиной уличных волнений. Но это явление временное. В планах правительства — ликвидация коммунальных льгот с января 2006 года. Ветераны, инвалиды, репрессированные из категории льготников будут переведены в разряд малоимущих — т. е. граждан, чей расход на коммунальные услуги превысит федеральный стандарт в 22% от их дохода. На сумму, превышающую эти 22%, они получат “адресную субсидию”.

Допустим, что через год базовая пенсия вырастет до 1000 рублей. Получающего ее пенсионера заставят выложить за ЖКХ 220, а то, что будет затрачено сверх этой суммы, доплатят в виде субсидии. Гуманно, не правда ли? Теперь возьмем заслуженного ветерана, имеющего с надбавками пенсию в 7 тысяч: допустим, он платит за квартиру 1500 рублей. В этом случае права на субсидию он не имеет. Его заслуженная в боях и трудах льгота испаряется как дым.

Но вернемся к тем, кому субсидии причитаются. Интересен вопрос: сколько из них придут за мизерными подачками, а сколько не придут, оскорбленные таким отношением государства к их заслугам либо просто не в силах собрать нужные справки? Думаю, ответ очевиден.

Но это далеко не все. Помимо льготников есть еще и просто бедные, которые в дотационных регионах составляют большую часть населения. Есть депрессивные территории, где на субсидии могут претендовать до 80% граждан. В условиях, когда бремя их финансирования ляжет на региональные бюджеты, большинство малоимущих эти субсидии никогда не увидит. Тем более что к 2006 году все регионы окончательно и бесповоротно перейдут к 100-процентной оплате, так что тарифы продолжат свой бешеный рост, увеличивая тем самым и размер субсидий. Нетрудно догадаться, что нынешние льготные бунты покажутся цветочками очевидцам событий 2006 — 2007 годов.

Авторы и исполнители нынешней “реформы ЖКХ” относятся к институту адресных субсидий с большим пиететом. Они просто мечтают как можно скорее учредить этот институт взамен неэффективных дотаций коммунальным предприятиям. Спору нет, в дотациях ничего особенно хорошего нет. Но так ли уж они страшны, чтобы заплатить за их форсированное и повсеместное уничтожение описанную выше цену? С другой стороны, как посмотреть. В ряде регионов администрации обусловили получение дотаций предприятиями строжайшей отчетностью по каждой копейке. В результате тарифы на их продукцию снизились. Субсидии же быть подобным инструментом контроля не могут по определению, так как направляются не предприятиям, а гражданам.

Используя угрозу потери дотаций как дубину против монополий, некоторые сообразительные губернаторы нащупали наиболее эффективный в российских условиях вектор коммунальной реформы. Они поняли, что врагом № 1 является не дотационность коммуналки, как считает федеральное правительство, а ее закоренелый монополизм. Правда, продвинуться в своих начинаниях эти губернаторы вряд ли смогут, скованные федеральными законами и перспективой не быть назначенными за излишнюю инициативность.

Главная причина провала коммунальной политики правительства в том, что оно борется не с монополизмом, а с дотационностью, т. е. форсирует переход к 100-процентной оплате услуг населением. Но ведь монополисту по большому счету все равно, кто ему платит деньги: только государство, или государство вместе с населением, или только население. Потому что при любом из этих раскладов он найдет способ увеличить свои доходы, не улучшая качества услуг. В этом — основная причина тарифного галопа, которая при сохранении этой политики не будет устранена никогда.

Нельзя сказать, что правительство проблему монополизма полностью игнорирует. В своей Программе по реформированию и модернизации ЖКХ (от 21. 11.02) оно уделяет ей внимание. Беда только в том, что условием демонополизации оно считает все ту же бездотационность ЖКХ с адресными субсидиями. Дескать, граждане, платящие 100%, будут вынуждены создать товарищества собственников жилья (ТСЖ), установить счетчики и выбрать наиболее эффективную управляющую компанию.

Если бы сокращение дотаций было стимулом для всего этого, то за время с 1992 года, когда население платило за услуги ЖКХ 2%, до 2004-го, когда оно в большинстве регионов платит 90%, а кое-где уже и 100, уже произошло бы все то хорошее, что написано в программе реформы: счетчики, ТСЖ и полное обновление инфраструктуры. Тем не менее воз остался на том же месте, где был в 1992 г., а по некоторым направлениям поехал назад.

У какой части населения за это время появился стимул установить в квартире счетчик? В лучшем случае — у 0,1%. Самое интересное: управляющие конторы отказываются снимать показания с этих счетчиков, упорно начисляя платежи по нормативам (300 литров воды на человека в день). Если продавщица в магазине продаст вам колбасу без весов, высчитав ее стоимость по нормативам среднесуточного потребления, то ее можно будет посадить в тюрьму за мошенничество. Тепловые и водные монополии занимаются этим мошенничеством в каждой квартире страны. Они не только получают деньги за виртуальную воду, но и постоянно повышают ее стоимость.

То же самое происходит с ТСЖ. За время с 1993 года, когда началась “реформа”, их доля в жилом фонде достигла всего 3%. В надежде, что 100-процентная оплата сама по себе решит проблему ТСЖ, правительство палец о палец не ударило для того, чтобы поддержать прогрессивную форму домоуправления. В результате организованный плательщик находится в дискриминированном положении по сравнению с неорганизованным: его заставляют платить больше. Так кто же в таких условиях в здравом уме и твердой памяти добровольно вступит в ТСЖ?

Неверно определены приоритеты реформы, неверно поставлен диагноз ЖКХ, а значит, неверно выбрано и лекарство. Поэтому платежи будут бурно и постоянно расти, пожирая скромный прирост доходов работающих и жалкие прибавки к пенсиям, которые власть “щедро” раздает пенсионерам.

Через три недели вступает в силу новый Жилищный кодекс. Замысел государства заключается в том, чтобы 1 марта могучим пинком вытолкнуть все домохозяйства страны в ничем не ограниченный жилищно-коммунальный рынок. Заведомо ясно, что затея осуществится только в части хирургического отсечения коммуналки от государства. Брошенное же им население попадет совсем не в рыночную стихию, а в железные объятия монополистов.

Страшны русские реформы — бессмысленные и беспощадные.

Сергей Митрохин, 17 февраля 2005 г.