Общее дело

Петербургский кинодокументалист Максим Якубсон снял фильм о псковском священнике протоиерее Павле Адельгейме

В Пскове фильм «Один день отца Павла» показали в зале областного совета профсоюзов. Предполагалось, что после фильма состоится дискуссия. Тем более что в зале находились и режиссер, и главный герой.

Единомышленники

Протоиерей Павел Адельгейм на встрече со зрителями фильма “Один день отца Павла». Фото: Екатерина Горбылева

Зрители действительно высказывались активно. Но публичного спора не вышло, потому что в зале, в основном, собрались сторонники о. Павла, многие из них – прихожане храма Жен Мироносиц, который о. Павел восстановил двадцать лет назад. Так что на встрече, в основном, звучали слова благодарности и поддержки.

Правда, одна из зрительниц все-таки предостерегла присутствующих: «Нельзя сильно хвалить», более того, лучше «бить».

Возможно, в предостережении имелся бы смысл, если бы жизненный путь Павла Адельгейма был лишен препятствий.

Но в том-то и дело, что препятствия на пути Павла Адельгейма вырастают постоянно [ 1 ]. С самого раненого детства. Некоторые из них, казалось бы, были непреодолимы. Арест отца и гибель его в сталинском лагере. Арест мамы. Детский дом, ссылка, исключение из семинарии, преследование со стороны советской власти и со стороны тех священников, кто тесно сотрудничал с КГБ. На жизнь о. Павла не раз покушались. В лагере он потерял ногу.

Крылья любви

Режиссер Максим Якубсон, учившийся у Марлена Хуциева, взглянул на жизнь о. Павла через литургию – самое торжественное богослужение (греч. leitourgia – «общее дело»). Литургия здесь связывает прошлое и настоящее. Происходит преображение боли в любовь. Совсем как в песне Бориса Гребенщикова «Лебединая сталь», где есть такие строки: «Но вот твоя боль – так пускай она станет крылом». Потому что если боль не преображается в любовь, помогая взлететь, то тогда она переходит в ненависть. Часто именно так и бывает.

Ненавидеть проще, чем любить. Есть, правда, ещё равнодушие, но это уж совсем не про Павла Адельгейма.

В фильме Максима Якубсона Павел Адельгейм о преследованиях почти не говорит, предпочитая рассказывать о добрых людях: о родных, о духовных наставниках.

Один из ключевых эпизодов фильма – из новейшей истории России. Это новелла о том, как о. Павел помогает маме трех детей. У них сгорел дом. И вот после пожара государство показало свой оскал.

«Заботливая» служба опеки поспешила отобрать детей, и Павел Адельгейм, сидя у себя на кухне, по телефону учит лишенную детей маму правильно писать заявление, чтобы детей вернуть. У Павла Адельгейма, прошедшего несколько кругов советских и епархиальных судов – большой опыт в написании заявлений официальным лицам. И он этим опытом делится.

Видимо, заявление помогло, потому что в следующем эпизоде фильма мы видим молодую женщину уже вместе со своими детьми. Но живут они в деревянном домишке. В окнах – полиэтиленовая пленка вместо стекол.

И вот уже Павел Адельгейм садится в свою «Волгу» и едет за мастером-стекольщиком. Сам потом плоскогубцами помогает выдирать гвозди из рамы. Обустраивает жизнь.

В нашем мире, в котором людям проще отобрать у матери детей, чем вставить стекла в окна, это выглядит необычно.

Однажды о. Павел прокомментировал высказывание протоиерея Всеволода Чаплина, который по телевизору рассказывал о помощи, которую оказывает Московская патриархия людям, обиженным властью.

«Мы всем помогаем, но так, что сами остаёмся «за кадром», - пояснил Всеволод Чаплин. – Наша помощь невидима».

А от себя Павел Адельгейм добавил: «Ещё и неосязаема и неэффективна. Это говорит о том, что её в действительности нет. Уж не говорю: «в общественной жизни». У себя-то в Московской патриархии и епархиях могли бы разобраться! Не хотят. Один пиар и лицемерие».

За подобные высказывания Павла Адельгейма одни люди преследуют, а другие – любят. Те, кто преследует, как правило, оказываются представителями светской или духовной власти. Наверное, так и должно быть.

А сам о. Павел все-таки на этот раз в кадр попал. О том, насколько осязаема и эффективна его помощь, могут рассказать прихожане его храма.

Внутренний свет

В фильме звучит много стихов. Некоторые из них написал сам Павел Адельгейм. Ему в конце шестидесятых годов прошлого века коммунистические власти пытались приписать сочинение антисоветских стихов, в том числе «Реквиема». Как известно, поэму на самом деле написала Анна Ахматова. Но действительно, душа Павла Адельгейма явно больше лежит к стихам, чем к заявлениям, адресованным официальным лицам. Однако иногда все-таки приходится делать заявления, разбираясь в юридических хитросплетениях.

В фильме звучат и стихи других авторов. Мистическое рождение Церкви в таинстве любви описано у Вячеслава Иванова. Его стихи в фильме тоже цитирует о. Павел:

Совершается Церковь, когда
В глаза мы друг другу глядим,
И светится внутренний день
Из наших немеющих глаз…

«По-божески жить не получалось. Да не очень-то и хотелось», - как сказал один из участников презентации, вспоминая о своей прежней жизни.

Почему не получалось? Возможно, потому что до определенной поры не было желания открыто посмотреть друг другу в глаза. Вместо этого многие предпочитают другую церковь – церковь для отвода глаз. Такая церковь Павлу Адельгейму не по душе.

«Нетерпимость – причина всех наших бед», - говорит о. Павел в фильме.

Но уже после того, как фильм был снят, в Пскове состоялся епархиальный суд. По сложившейся недоброй традиции, судили Павла Адельгейма. Приговор объявлен, хотя в исполнение еще не приведен.

Епархиальный суд, состоявшийся в декабре 2011 года, приговорил священника Павла Адельгейма «почислить за штат» (это связано со спорами по поводу нового Устава храма Жен Мироносиц).

Впрочем, о нынешних взаимоотношениях руководства Псковской епархии и о. Павла в фильме говорится вскользь. Значительно больше времени уделяется не частностям, а самым важным вещам. Едва ли не ключевым оказывается проповедь о. Павла, посвященная любви. Точнее, речь о браке, который Павел Адельгейм от любви не отделяет.

«Любовь проходит, если ее не уберечь, - говорит о. Павел. - Каждая ценность может быть потеряна или разрушена. И разрушается она потому, что мы относимся к ней небрежно…»

Семейная жизнь самого Павла Адельгейма здесь может служить примером того, как любовь можно пронести через время и испытания. И у Павла Адельгейма имеется объяснение того, как именно это сделать.

«Любовь – это постоянное принесение себя в жертву любимому, - говорит он и поясняет: - Не один раз приносит себя человек в жертву тому, кого любит, а приносит ежеминутно, постоянно. Если он перестал это делать, то, конечно, любовь испаряется. То есть любовь – состояние жертвенности. Это переживание своей жертвенности».

* * *

Жизнь Павла Адельгейма такова, что другой бы режиссер мог описать ее с надрывом, с пафосом. Биография позволяет. Жизнь то и дело испытывала героя на прочность. Однако автор «Одного дня…» решил иначе, и сделал неспешный тихий фильм.

Ежеминутное принесение в жертву не может выглядеть как героическое, пусть и документальное, кино с суперменом в главной роли.

Поэтому мы видим совсем другое: идет немолодой человек. Идет по снегу, хромает, спотыкается. Идти тяжело. И все-таки о. Павел продолжает путь, спешит, наконец, доходит до дома и поднимается по лестнице.

Всё выше и выше.

Алексей СЕМЁНОВ

 

1 См.: В. Яковлев. Сжитие со свету священника Павла Адельгейма // «ПГ», № 49 (368) от 19-25 декабря 2007 г.; Е. Ширяева. Вот и я восхожу на свою маленькую Голгофу // «ПГ», № 8 (377) от 27 февраля – 4 марта 2008 г.; В. Яковлев. По заповедям Блаженства // «ПГ», № 30 (399) от 30 июля – 5 августа 2008 г.; В. Яковлев. Век русской Церкви: от гонений до крови до объятий до смерти // «ПГ», № 32 (453) от 26 августа – 1 сентября 2009 г.; В. Яковлев. Я, обвиняемый священник Павел Адельгейм… // «ПГ», № 23 (545) от 15-21 июня 2011 г.; В. Яковлев. Священник Павел Адельгейм: «Этот устав называется «смерть приходам» // «ПГ», № 32 (554) от 24-30 августа 2011 г.