Чиновничий переполох

Предновогодняя реплика Виктора Черкесова вызвала панику на псковском политическом Олимпе

Experimentum in corpore vili
Эксперимент проводится на малоценном теле (лат.)

В последнем за 2001 год номере газеты «Аргументы и Факты» опубликовано интервью с президентским полпредом в Петербурге Виктором Черкесовым, в котором, среди прочих, ему был задан вопрос о возможном укрупнении российских регионов. В ответ Виктор Васильевич, порассуждав об устойчивых регионах, которые, по его мнению, тревожить не стоит («давайте побережем то, что хорошо работает»), сказал буквально следующее: «Есть, правда, другая пара: Новгородская и Псковская области. Первая – устойчивая, вторая – депрессивная. Если быть уверенным, что Новгород сможет стать таким лидером, который подтянет Псков, тогда можно серьезно говорить об укрупнении».

С самого утра 3 января не отошедшие от праздников и очередной зимней стужи головы псковских политиков и журналистов оказались переполнены до удивления резкими, просто непривычно решительными и невиданно бесстрашными комментариями к рассуждению Виктора Черкесова.

Можно было подумать, что Указ о присоединении Пскова к Новгороду Великому уже лежит на столе президента и над белым, как смерть, листом бумаги занесена державная длань с пером.

Рефлексия псковского политического бомонда, безусловно, заслуживает внимания, но исключительно текстуально, без ссылок на имена, дабы не умножать неизбежно предстоящий публичный позор, когда «дым баталии» рассеется, как декабрьский пар жаркого дыхания полпреда, и выяснится, что буря носилась не то что в стакане воды, а так… в чайной ложке. И тема, самое главное, тема – совсем не та! Но об этом – чуть позже.

Послушаем сначала псковских чиновников и аналитиков. Как говорится в таких случаях, орфография и стилистика оригинала сохранены.

«Это вызовет неразбериху, дележ кресел и собственности». «У администрации Псковской области есть свои цели и задачи, которые она выполняет, вполне справляясь со своей работой». «Формирование новых законодательных и исполнительных органов встанет обоим регионам в копеечку, а выгоды подобного слияния весьма сомнительны». «Это объединение сразу создаст дополнительный бюрократический аппарат». «Объединение заставит налаживать эту структуру заново, то есть придется создавать дополнительный штат специалистов, начнется неразбериха, если проблемы с областного масштаба перейдут на другой уровень». «Это приведет к лишней потере финансовых, трудовых ресурсов, тем более сейчас, когда организационно все уровни четко чувствуют ситуацию, а народ более доверяет власти, чем раньше». «В объединении нет никакого резона, так как Псковская и Новгородская области одна другой стоят».

Остановимся на этом и вдумаемся: о чем это они так переживают? Увы, все о том же: о себе, о своих рабочих местах, о квотах на выборах, прямых административных выходах на Питер и Москву и т. д.

О себе! Не о людях. Даже не об области, в конце концов.

Эта публичная истерика совершенно показательна и требует столь же публичного общественного исследования.

Речь-то должна идти совершенно о другом.

Любому здравомыслящему человеку (а чиновники сплошь и рядом почему-то относят себя именно к таковым) ясно, что в ближайшей жизненной перспективе вопрос о слиянии субъектов Российской Федерации в практическую повестку дня поставлен не будет: и процедура в соответствии с Конституцией крайне сложна, да и свет клином на Псковской области не сошелся, ради одного прецедента копья ломать не будут. Это ведь, образно говоря, полное переформатирование региональных (а отчасти и федеральных) элит, и не только.

Да, эти элиты сегодня во многом противостоят реформам, как и любая бюрократия. Путин начал в этом понемногу убеждаться на личном печальном (иногда драматическом и даже трагическом) опыте. Во многом иллюзорная и мифическая идея «вертикали власти» строилась в расчете на другую, почти идеальную, честную и разумную, бюрократию. Как и следовало ожидать, ее в России не оказалось. Но другой бюрократии у Путина нет, а дожать нынешнюю он не готов. Парадоксально, но не хватает ресурсов, точек опоры. И заменить некем. Это же миллионы. Почти народ. По большому счету, реализованная весьма противоречивая версия с административными округами и стала своего рода вынужденным компромиссом федеральных и региональных властей: увеличилось число надзирателей без сокращения числа «посажённых».

В реплике Виктора Черкесова (похоже, не случайно вырванной псковскими патриотическими комментаторами из контекста интервью, в котором несколько иначе расставлены акценты) есть другой, совершенно внятный, подтекст, не требующий особых усилий по расшифровке. Из уст влиятельного государственного чиновника, имеющего прямой выход на президента, прозвучала практически персональная оценка деятельности и достижений псковской региональной элиты. Высказывание полпреда – это не более чем оценка положения дел в Псковской области, которое является объективно неудовлетворительным даже по большинству данных официальной статистики, в сравнении с другими регионами Северо-Запада. И эта ситуация лучше всего известна именно в самой Псковской области. Ничего для нас нового г-н Черкесов не сказал, Америку не открыл. Можно сказать, получили публичную державную пощечину за всем известные провинности. Но именно это очень сильно испугало находящихся во власти и подле нее представителей псковской региональной элиты. Ответить-то по существу дела – нечем.

На самом деле, вменяемых политиков слова Черкесова должны были не испугать, а заставить, наконец, задуматься над простыми вопросами: Куда идем? Что творим? За что, в конце концов, народные деньги получаем? Если без начальственного окрика не доходит, то, что делать, пусть дойдет вместе с ним. Уж если такая вертикаль. В мозгах.

Если вы не достигли результатов в работе, то причин может быть только две: либо вы недостаточно работали, либо вы не тем делом заняты. И никаких золотых середин, к нашему, возможно, большому огорчению, здесь не существует.

Ровно год назад автор этих строк опубликовал статью «Псковский сквозняк» («Петербургский час пик», № 2, 10.01.2001), заключительный абзац которой вынужден сейчас процитировать, с извинениями за самоцитату:

«В Псковской области – острейший дефицит политиков, целью деятельности которых является некриминальное и естественное развитие местных, в первую очередь экономических, ресурсов. Псковской области, если она намерена остаться на политической карте России, предстоит собрать себя по крупицам, слепить своими руками, все силы направить на развитие собственных экономических и общественных несущих конструкций. Иначе еще одну административную реформу, нервные флюиды которой уже носятся в сыром российском воздухе, субъект Федерации номер 60 не переживет».

И что? Да ничего. Небо на землю не рухнуло, протестов администрации области слышно не было, возмущенные голоса народных депутатов не звенели в морозной тишине… Даже несмотря на перепечатку статьи в Пскове – никакой публичной реакции. Не то не читали, не то внутренне согласились, не то важных дел было невпроворот…

…В сентябре 2000 года, накануне выборов главы администрации области, автору случилось побеседовать с одним из руководителей администрации президента. У меня был к господам один вопрос: что они намерены делать с Псковской областью. Высокопоставленный чиновник, показавший в ходе беседы неплохую осведомленность о текущих псковских делах, был более чем откровенен: «Ничего. У вас там выбирать некого. Вы никого не вырастили. Если никого нет, пусть остается Михайлов. Все другие не лучше. Поймите, Псковская область не относится к числу приоритетных для нас регионов. Если кто-то и разберется в ней, то только вы сами. Разбирайтесь. Это ваш внутренний вопрос. Вырастите нормального губернатора – приезжайте. Тогда будем разговаривать по-другому».

Можно много говорить об исторически неблагоприятных обстоятельствах развития Псковской области, автор упомянутой статьи сам уделил им год назад достаточно внимания. Но точно так же, как невозможно за дерьмо в подъездах наших домов в начале XXI века спрашивать с монголо-татарского ига, стыдно и в известной степени политически безнравственно нынешнюю псковскую нищету объяснять переносом Петром Первым северо-западного форпоста России из Пскова в Петербург триста лет назад.

Шведский король Густав- Адольф, неудавшийся завоеватель Пскова в начале XVII века, основал в Дерпте (Юрьеве, Тарту) ныне всемирно известный университет, возродивший всю городскую жизнь. Что, теперь надо сожалеть, что Густав-Адольф не одолел Псков и не подарил скобарям университет?!

Есть в нашей стране беда – едва ли не всенародный комплекс иждивенчества. Это привычка выставлять напоказ раны и язвы, жаловаться прилюдно на свалившиеся несчастья, искать оправдания в обстоятельствах и на этом, именно на этом, на изъянах и недостатках своих, зарабатывать какие-то дивиденды. Даже не зарабатывать – выпрашивать, выклянчивать. Не разумом. Не талантом. Не трудом.

Это просто чума. Она отучает людей от поиска собственных сил и ресурсов, разрушает самоуважение, парализует творческие способности. Это универсальный способ снятия с себя любой персональной ответственности за собственную жизнь, собственную деятельность, собственную судьбу. Именно это безобразие и является основой той самой «депрессии», которую напялили, как тришкин кафтан, на Псковскую губернию, без особого, надо сказать, ее сопротивления и даже с некоторым воодушевлением со стороны местных политиков. Более того, во многом по их инициативе. Чему теперь удивляться?

На подачки и пожертвования (в том числе федеральные) можно выжить, но жить в полном смысле этого слова – нельзя. Жизнь есть продукт внутреннего производства. Вот об этом производстве и надо говорить.

У Псковской области есть большие проблемы с политическим лицом. И если не очень приятно регулярно смотреться в зеркало, то рано или поздно оно вырастает на нашем пути в образе, не будем далеко ходить, президентского прокуратора, который может свободно позволить себе помянуть всуе, почти рикошетом, субъект Федерации как недееспособный объект, точно зная, что никаких неприятностей для него и для президентской власти в целом такое упоминание не принесет. Вот за что обидно, вот от чего зубами скрипеть надо! Но зубовного скрежета на псковских политических просторах что-то не слышно, все больше шуршание да сопение.

Псковская область очень плохо выглядит. Если понимать, что регион уже десять лет находится на реальном политическом рынке, то надо признать, что мы – плохой товар, не вызывающий спроса. Этому масса примеров, самый красноречивый и символичный из которых – ни на одну приличную гостиницу уже тридцать лет не могут найти денег. Небольших, в принципе. Но ни своих нет, ни инвесторы не идут.

Инвестиционный бум в Новгороде, к слову, начался не с губернатора Прусака и даже не с благоприятного регионального законодательства, а с современно оснащенного отеля «Береста палас», в котором стало возможным проводить международные конференции.

К нам не идут, потому что не верят. Потому что не к кому. Политическая физиономия – не карнавальная маска, ее не поменяешь в ночь с 31 на 1-е. Тут если вляпаешься, то уже просто так не перекрасишься и не отмоешься, придется лепить себя заново и многое при этом честно и публично объяснять. Про моровое политическое поветрие ЛДПР. Про чиновничий рэкет по отношению к бизнесу любого калибра. Про ГУПы и МУПы, бездонные убытки от «деятельности» которых требуют постоянных бюджетных вливаний. Про полузадушенную прессу. Про административные битвы за собственность открытых акционерных обществ. Про независимость наших судов. Про неэффективную налоговую политику. Про бесправие местного самоуправления. Про нацистскую прессу, печатающуюся в государственных типографиях. И про многое другое, из чего и складывается тот самый «благоприятный инвестиционный климат», который, как осетрина, бывает только первой свежести. То есть он либо есть, либо его нет.

Любые, даже самые просвещенные, законы мертвы, если за их непосредственное исполнение отвечают люди, не вызывающие публичное доверие и не переживающие за регион как дело своей жизни.

В Псковской области самый большой кризис – это кризис идей общерегионального уровня – экономических, политических, общественных – способных вырвать регион из интеллектуального (и как следствие – материального) болота. А идеи – это люди. Но любые общественные инициативы пробиваются в Псковской области как сквозь асфальт – вопреки, а не благодаря местным условиям и обстоятельствам. Это тоже – симптом политической болезни по имени стагнация, или, как говорили двадцать лет назад, застой.

И в этот застоявшийся огород, в это самодовольное болото и упал камешек из полпредовской пращи. Даже возможно, и случайно выпал. Не заказал же Черкесов сам себе интервью в «АиФе», смешно было бы. А хоть бы и заказал, не в этом дело.

Удручающая реакция псковской политической элиты на полпредовские ремарки по душу Псковской области со всей беспощадностью реальной жизни показывает: ничего не поняли. Ни в чем не раскаялись. Ничего не переоценили.

А все очень просто: или Псковская область сама вырастит, выстрадает, воспитает новую политическую элиту, или ее выращиванием будет заниматься некому.

Но это уже вопрос к гражданам.

Лев ШЛОСБЕРГ.