Теория страдания

Если плохо получается жить хорошо, то, может быть, хорошо получится жить плохо?

«С ранней молодости её держали в чёрном теле; работала она за двоих, а ласки никакой никогда не видала».
И. Тургенев. «Муму»

Одни называют это «теорией страдания», другие выражаются проще: «Надо хуже жить». Но смысл – один и тот же. Характерно, что почти дословно это произносят «патриоты» и «либералы». Одни – всерьёз, другие – с иронией. Одни проповедуют, другие критикуют, но те и другие согласны, что теория страдания сознательно превращается в практику.

«Уронить уровень жизни вдвое»

Василий Перов. «Проводы покойника», 1865 г.

Когда говорят «надо хуже жить», то подразумевается, что мы «зажрались» и слишком хорошо живём. Один из рупоров «казённого патриотизма» газета «Культура» не так давно опубликовала текст Льва Пирогова, в котором автор задаётся вопросами: «Где бодрящие указы, где мобилизационная экономика?» [ 1 ] С ностальгией (даром что он тогда не жил) публицист и литературный критик вспоминает сталинские времена: «Только за вторую половину 1940 года за прогулы и опоздания было осуждено более 2 миллионов человек. С нарушителями трудовой дисциплины не церемонились». [ 2]

Мысль Пирогова проста: сейчас церемонятся. Государство слишком доброе. Мало запрещает. Ещё меньше сажает. А в условиях войны так нельзя. Он пишет о том, что мы много едим и слишком часто покупаем лекарства. Пора бы умерить свои аппетиты.

Позиция Льва Пирогова (автора изданной в 2011 году книги «Хочу быть бедным») намертво связывает бодрость и мобилизацию. Чтобы держать народ в тонусе, надо, чтобы народ вставал и ложился с легким чувством голода и сильным чувством страха.

Получается, что у нас в России слишком много пригородных поездов, роддомов, поликлиник… Отсюда и идея оптимизации, она же – политика затягивания поясов. Добавляем сюда антисанкции, запрещаем фонды, помогающие отечественной науке, выдавливаем из страны инакомыслящих… Жизнь от этого лучше не становится. Зато становится хуже, и это кое-кого вдохновляет.

Наверное, то же самое чувствует отшельник, добровольно нацепивший на себя вериги. Отхлестать себя самого, пострадать и тем самым «духовно очиститься»…

Впрочем, те, кто рассуждает о необходимости затянуть пояса, ограничивать себя не торопятся, вежливо пропуская впереди себя «простой народ». Для себя эти люди делают исключение.

О том же самом со своей позиции в декабре прошлого года высказывался Артемий Троицкий. Он, в отличие от Льва Пирогова, бедным быть не мечтает, но о теории страдания тоже упомянул: «Исходя из теории страдания, то есть что жить надо хуже и жить надо грустнее, я думаю, что работу правительства можно оценить со знаком «пять», может быть, даже на «пять с плюсом». [ 3]

Ирония понятна, но нет, пять с плюсом – это слишком много. Поставить такую отметку – значит, признать, что хуже уже быть не может, а это, безусловно, не так. Может.

На сайте Фонда независимого мониторинга «Здоровье» Псковская область упоминается только один раз, зато на первом месте: «По данным федерального статистического наблюдения, наибольший прирост младенческой смертности в январе-апреле 2015 года показали Псковская область (79,6%), Республика Марий Эл (62,7%), Забайкальский край (45,2%), Калужская (44,8%), Томская (47,2%), Тульская (41,7%) области, Кабардино-Балкария (40,7%)». [ 4]

Директор Фонда «Здоровье» Эдуард Гаврилов обращает внимание, что, по данным Росстата, в 40 регионах младенческая смертность превысила среднероссийский показатель, при этом в отдельных регионах превышение возросло в два-три раза. И причина, по мнению Эдуарда Гаврилова, в «непродуманной организации медицинской помощи», в частности, в оптимизации акушерских коек.

То есть война идёт ещё на дальних подступах, а младенческая смертность в отдельных регионах растёт, как будто бомбардировки уже начались.

Лев Пирогов, конечно, не согласится с утверждением, что это следствие мобилизационной экономики, но тем не менее надо сказать: с таким перекосом в сторону военных расходов в России только и остается, что сочинять книжки под универсальными названиями «Хочу быть бедным», «Хочу быть больным», «Хочу быть убогим»…

Хотеть вредно.

Лев Пирогов пишет, что «для модернизации российской экономики ежегодные затраты нужно увеличить на 11 трлн рублей... А денег этих в казне нет. Где взять?»

Только не говорите про коррупцию, военный бюджет, «стройки века», чемпионат мира по футболу и содержание непризнанных республик. Лев Пирогов обращает внимание совсем на другое. «Очень просто, - отвечает он. - Смотрите: наше совокупное потребление домашних хозяйств (то, что мы тратим на макароны, лекарства и так далее) составляет 22,3 трлн рублей. Вот от них и надо отнять 11. То есть уронить уровень жизни вдвое. Это и называется «мобилизационная экономика»... Ещё Бисмарк говорил, что главная сила русских в их непритязательности... Эта наша непритязательность до сих пор подаёт признаки жизни».

Слишком много мы тратим на макароны и лекарства.

«Нас бьют, мы летаем от боли всё выше»

Мечта «патриота»: уронить уровень жизни вдвое. Нанести урон самому себе и оживиться, морщась от боли и счастья.

Мечты иногда сбываются.

Такое тем более возможно, что для этого нет нужды интеллектуально напрягаться. Большого ума для этого не надо. Вместо развития предложить политику экономии, после чего держать своих непритязательных соотечественников в чёрном теле ещё неопределённое время.

Рассказывая о теории страдания, Артемий Троицкий упомянул руководителя аппарата Государственной думы Российской Федерации (в прошлом – помощника президента Российской Федерации) Джахан Поллыеву, которая написала практически программный текст-гимн, исполняемый Аллой Пугачёвой. Там в припеве звучит: «Нас бьют, мы летаем от боли всё выше, // Крыло расправляя над собственной крышей. // Нас бьют, мы летаем, смеёмся и плачем, // Внизу оставляя свои неудачи».

А если не бьют, то не летаем?

Но чтобы нас «били», вначале надо нарваться. Аннексировать что-нибудь. Вдрызг разругаться с половиной мира, а потом рассказывать на каждом углу, какими полезными бывают санкции.

Какая-то странная получается национальная идея - довести богатую страну до ручки, загнать в яму, из которой на горизонте будет видна только Северная Корея (не случайно же её постоянно приводит в пример ещё один «патриот» Александр Проханов).

Лев Пирогов свою статью заканчивает выводом, который его самого несколько удивляет: «Получается, чтобы лучше работать, нужно хуже жить...»

Под словом «хуже» подразумевается не только продуктовый дефицит и осознание того, что кругом враги и ты припёрт к стенке.

Сторонники «всего плохого» ради всего святого с придыханием рассказывают о тех «благословенных» временах, когда целые направления в музыке в СССР находись под запретом, и это стимулировало потенциальных слушателей на поиск запретного (Пирогов пишет: «Разнообразием своих музыкальных вкусов я обязан тому, что в отрочестве было не так просто добывать музыку»).

Принцип такой: не будет лекарств – человек наконец-то займётся физкультурой.

Кто-то действительно займётся, а кто-то умрёт. И это, видимо, будут неизбежные издержки «борьбы за бедность».

Бедные, но гордые.

За неимением других «лекарств» нам сейчас предлагают лечебный голод, «живительную» войну, бодрящий стресс… Короче, встряску.

На эту тему любит высказываться ещё один «патриот» - председатель Синодального отдела по взаимодействию церкви и общества Московского патриархата протоиерей Всеволод Чаплин. Вот кому спокойствие и комфорт – поперёк горла. Трудно иначе расценить его высказывание на «Эхе Москвы», когда протоиерей заявил: «Необходимость умирать за общество, за его будущее всегда рано или поздно возникает. Мир долгим не бывает, слава Богу… Почему я говорю «слава Богу»? Общество, в котором слишком много сытой и спокойной беспроблемной комфортной жизни, - это общество, оставленное Богом, это общество долго не живёт… Страдания в этом случае пойдут на пользу, потому что они дадут возможность опомниться тем, кто слишком привык жить тихо, спокойно и комфортно. Придётся пожить иначе…»

Дородного протоиерея Чаплина трудно представить голодным в окопе. Очевидно, что страдать будут другие, а председатель Синодального отдела продолжит в глубоком тылу подводить теоретическую богословскую базу, доказывая, почему нам надо жить шумно, беспокойно и некомфортно и почему добрая война бывает лучше, чем худой мир.

Плодить послушных страдальцев – вот цель этих людей, которые рассказывают нам, что Бог живёт только там, где много проблем.

Проблемы Чаплин России гарантирует. И если бы только он.

Теория страдания возвращает нас во временя, когда в порядке вещей были жертвоприношения, в том числе человеческие.

Чтобы добиться чего-то существенного, надо чем-то или кем-то пожертвовать. Пожертвовать свободой, спокойствием. Нарушить мир, чтобы прийти к истине.

Отсюда и тяга к запретам. Ко всяким запретам, не обязательно имеющим отношение к политике или экономике.

Если продолжить тему запретов в ХХ веке, то следует вспомнить не только музыку, но и литературу. Запрещённая книга вызывала дополнительный интерес. Осталось понять, почему она была запрещена? Возможно, потому что автор до этого был изгнан из страны, или даже расстрелян, или посажен. Значит ли это, что для полного счастья авторов неудобных книг надо снова сажать в лагеря, расстреливать или изгонять из страны?

Судя по логике сторонников «всего плохого», так и надо поступать. Чем хуже, тем лучше. Уже составляются и публикуются списки деятелей культуры, которых необходимо лишить российского гражданства и выслать за рубеж. Публикаторы утверждают, что после этого жизнь в России наладится.

Меньше знаешь, лучше спишь.

Так оно и получается. Поэтому на экраны на федеральном канале выходит фильм, в котором рассказывают о пользе ввода войск в Чехословакию в 1968 году. Снова во весь голос рассказывают о том, как жизненно необходимо было вводить войска в Венгрию в 1956 году, и о том, каким мудрым руководителем был Лаврентий Берия.

В условиях, когда в России научная деятельность вытесняется псевдонаучной, кривая неизбежно должна была вывести на академика Трофима Лысенко и его борьбу с генетиками. И кривая, с помощью той же газеты «Культура», действительно выводит: «Это его идеи, открытия, которые были опасны для генетиков-теоретиков. Как у нас, так и за рубежом. Опередившие свое время догадки учёного о том, что организмы способны изменяться под влиянием условий внешней среды и «запоминать» это в механизме наследственности, грозили разрушить массу научных карьер. Да что уж там, они способны были совершить переворот во всей биологии». [ 5]

Лысенко, судя по всему, и вправду опередил своё время. Сегодня бы он имел авторскую передачу на центральном телевидении и со своей склонностью к дешёвому эпатажу очень органично смотрелся бы на разных ток-шоу.

Кажется, что «патриоты» сознательно выбирают грязь и ныряют в неё, на ура принимая всё, что вчера подвергалось сомнению. Сегодня, в «условиях войны», не до сомнений.

Настало время, когда «врага» надо обязательно пригвоздить. А если поблизости врага нет, то его надо выдумать и тем более побыстрее пригвоздить, пока он не растворился в воздухе.

«Нас бьют, мы летаем от боли всё выше…» Что это такое, если не склонность получать удовольствие, испытывая унижения или мучения, о которых в позапрошлом веке первым написал психиатр и невролог Рихард фон Крафт-Эбинг? Разве это не мазохизм?

Не взлетит, пока не почувствует боли.

Довольно унизительная теория, в основе которой лежит презрение к своему народу.

Теория унизительная, но она работает - до первого бунта или революции.

Те, кому повезёт, до них не доживут и умрут раньше.

Алексей СЕМЁНОВ

1. См.: Л. Пирогов. Семь на восемь // «Культура», 26.06.2015.

2. Там же.

3. См.: Артемий Троицкий. Особое мнение // «Эхо Москвы», 25.12.2014.

4. См.: Рост младенческой смертности зарегистрирован в 28 регионах России // fondzdorovie.ru, 25.06.2015

5. См.: Н. Иогансен, Трофим Лысенко: гений или шарлатан? // «Культура», 02.07.2015.