Цена жизни

В какой-то момент в России возникла мода на нелюбовь к Евтушенко. Судя по откликам в соцсетях, не прошла она и после его смерти.  Всё это отголоски прошлого. Вспомнить хотя бы 15 ноября 1991 года, когда в Москве «писатели-патриоты» во дворе Дома Ростовых сожгли чучело Евтушенко, сделанное из папье-маше. Евгений Евтушенко умел раздражать, умел возмущать. Он давал повод и тут же забирал его обратно, не укладываясь ни в какие рамки. К 2017 году он стал самым известным в мире поэтом из живущих — сразу же после Боба Дилана (Евтушенко бы с этим не согласился). И умер в тот день, когда Боб Дилан получил наконец Нобелевскую премию в области литературы.

В одном из интервью Евгений Евтушенко сказал: «Вы лучше подумайте о том, что сейчас говорите, может быть, с последним великим поэтом». И в знак доказательства добавил, что в книге «Великие поэты» его стихи соседствуют со стихами Шекспира, Бёрнса, Пушкина… Потом, слегка сбавив пафос, он сказал о том, что чувствует себя, «как контрабандист, попавший на территорию мёртвых». Заметьте, разница, по его мнению, не в таланте, а в том, что он, в отличие от Пушкина, тогда был ещё жив.

Евгения Евтушенко не любили в одинаковой степени как поклонники Иосифа Бродского, так и поклонники Юрия Кузнецова. Космополиты и почвенники. Но зато обожали и обожают его собственные поклонники, которых не меньше. Нет, больше. Они с 2010 года проторили дорогу в музей-галерею Евтушенко в Переделкино, где воссоздан интерьер рабочего кабинета (личные вещи, книги, архив, награды).

Евгений Евтушенко в юности.

Евтушенко раздражал своей пестротой — в одежде, в поведении, в творчестве. И пафосом, конечно. «Я разный — я натруженный и праздный, — писал он в молодости. — Я целе- и нецелесообразный. Я весь несовместимый, неудобный, застенчивый и наглый, злой и добрый…» Таким он остался до своих 84 лет — нецелесообразным и бесконечно разным. Умеющим находить общий язык хоть с Фиделем Кастро, хоть с Робертом Кеннеди… С главой идеологического управления КГБ генералом Филиппом Бобковым и с Иосифом Бродским, с американским президентом Ричардом Никсоном и российскими президентами… Но особенность в том, что из-за того, что он был такой разный, этот язык скоро переставал быть общим.

Когда Евтушенко сочинял своё «Я живу в государстве по имени как бы», то имел в виду не только государственную фальшь. Мир переполнен теми, кто притворяется, постоянно прикидывается кем-нибудь. Сколько бы ни было придворных, но притворных несоизмеримо больше.

Евгений Евтушенко действительно был больше чем поэт. Он был артистом. В прямом смысле слова. Человек, выступающий на сцене и снимающийся в кино. Актёр, кинорежиссёр, сценарист. Вы представляете себе, допустим, Бориса Пастернака, играющего в кино или снимающего фильм? В гриме или с режиссёрским мегафоном. А Евтушенко, как и Маяковский, всегда был нацелен на публику, что бы он ни делал. Это был человек эстрады — со всеми эстрадными особенностями.

Первым делом, узнав о его смерти, я переслушал самые известные песни на его стихи, как правило — песни из фильмов («А снег идёт», «Серёжка ольховая», «Со мною вот что происходит», «Шаги», «Вальс о вальсе», «Что знает о любви любовь», «Чёртово колесо»), и пересмотрел его художественный фильм 1990 года «Похороны Сталина». Этот фильм, как и предыдущий, «Детский сад», во многом автобиографический. Но так как снимал его Евгений Евтушенко, то это ещё и гражданское высказывание и одновременно трагифарс. По сталинско-бериевской Москве ходит герой, похожий на Чарли Чаплина, с тросточкой и в котелке. Мучительно умирает Сталин, но не умирают сталинисты. Наивный юный поэт Евгений (Денис Константинов) читает стихи о врачах-отравителях, но значительно больше его волнует девочка-фигуристка…

Евгений Евтушенко в роли Константина Циолковского в фильме Саввы Кулиша «Взлёт», 1979 г.

Когда-то нобелевский лауреат Джон Стейнбек предрёк Евтушенко славу прозаика — по примеру пастернаковского романа «Доктор Живаго». Но романы Евтушенко «Ягодные места» и «Не умирай прежде смерти» не стали столь же значительными литературными событиями. Просто у Евтушенко был другой темперамент.

Евтушенко был настолько же избыточен, насколько и вездесущ. Одно от другого зависело. Он и сам часто подчёркивал, что за долгую жизнь написал много лишнего, что не могло не смущать ценителей хорошей поэзии. Однако такой поток слов выбрасывал на поверхность строки и целые стихотворения, которые бы никогда не родились, если бы не неизбежный словесный шлак.

Евтушенко не умер прежде смерти. Он жил до конца, то есть переживал, обижался. Свидетельство этому — его обида на сериал «Таинственная страсть», показанный за несколько месяцев до смерти поэта (там Евтушенко сыграл Филипп Янковский). Свою обиду поэт Евтушенко даже зарифмовал: «И по фильму всему расползались, // в нас трусливенькое находя, // К поколению нашему зависть, // страх невидимого вождя». Евтушенко восклицал: «Сценарист, где же ваша совесть?» Призывы к совести в конце 2016 года выглядели так старомодно, так странно… Чтобы хоть что-то понять о поэтах-шестидесятниках и о том, откуда они взялись, лучше обратиться к художественному фильму режиссёра Евтушенко — с Алексеем Баталовым (играющим отца поэта). Фильм, в котором снимались Майя Булгакова, Ванесса Рейдгрев… Сам Евгений Евтушенко сыграл в «Похоронах Сталина» роль пьяницы-скульптора, много лет ваявшего статуи и бюсты большевистских вождей, а потом учинившего тихий бунт в своей мастерской.

Персонаж Евтушенко появляется в фильме с 1:06:00 по 1:11:16.

Героя Баталова следователь на допросе спрашивает: «Вы принимали участие в заговоре против товарища Сталина?» И тот, вздыхая, отвечает: «К сожалению, нет… Знаете, в чём нас обвинят потомки? В том, что не было заговора против товарища Сталина». Мёртвый Сталин забирает в день похорон на тот свет десятки людей, но особенность фильма в том, что, несмотря на множество смертей, фильм всё равно получился светлый, романтический. Это вообще особенность творчества Евгения Евтушенко. Он был жизнеутверждающим автором.

Несколько лет назад Вениамин Смехов привёз в Псков спектакль Театра на Таганке «Нет лет» по произведениям Евтушенко.

«Нет лет» — это и есть бессмертие в самом чистом его виде. Там не было копошения в грязи. Хотя было что выставить напоказ. Имелись же в спектакле в наличии и стукачи, и палачи. Но Театр на Таганке на основе стихов Евтушенко сотворил легкий духоподъёмный спектакль, в котором не нашлось места внутренней и внешней мерзости. Она осталась снаружи. В спектакле человека не втаптывали в лужу, а давали ему простор. Тот самый живительный простор, о котором Евтушенко в стихотворении «Две девочки стоят у края крыши» написал, нет, выкрикнул: «Две девочки стоят у края крыши, // дышать стараясь тише, тише, тише, // и знают — их никто не ждет повыше, // а может быть, надеются, что ждёт». Любопытные нетерпеливо, задрав головы, смотрят снизу («Когда же они прыгнут?»).

Одна из потенциальных самоубийц написала, перед тем как подняться на крышу: «Быть может, без меня мир будет лучше», — а поэт отвечает ей, а заодно и всем: «Не будет лучше, милая, а хуже, // ведь несравнимо хуже моря лужи, // куда корабль, обледеневший в стуже, // на алых парусах не приплывёт».

После смерти Евгения Евтушенко мир определённо стал хуже.

***

Побывав в Пскове, Евтушенко написал стихотворение «Псковские башни» (подробнее читайте в моём блоге на сайте «ПГ» 18 июля 2016 года – «Тот, кто первым смеётся, видит солнце»). Концовка «Псковских башен» получилась бравурная и двусмысленная: «И, лыбясь маслено, как пончики, // глядят заезжие япончики, // и старики, и детвора, // и даже лбы всё так же медные, // как снова плещутся победные // на башнях Пскова // прапора». Поэт увидел в Пскове «возвышающие развалины» - «в надежде славы и добра». Такова особенность его творческого взгляда.

Надежда, как и вера в добро, его так не покинула.

Одно из лучших стихотворений Евгения Евтушенко – «Серёжка ольховая», в его первозданном виде. В песне не хватает 66 строк, в том числе и этих: «Пускай говорят: // «Ну когда он и впрямь образумится!» // А ты не волнуйся - // всех сразу нельзя ублажить. // Презренный резон: // «Всё уляжется, всё образуется...» // Когда образуется всё - // то и незачем жить. // И необъяснимое - // это совсем не бессмыслица. // Все переоценки нимало смущать не должны,- // ведь жизни цена // не понизится // и не повысится - // она неизменна тому, // чему нету цены…»

В русской поэзии мало кто мог сказать о себе то же самое, что сказал о себе Евгений Евтушенко: «Я счастливый и любящий человек».

К счастливым и любящим людям надо прислушиваться.